В городе небо высоко. Ей опустится, не дают крыши домов. И оно лежит натянутое на них как тент. А в Маякском, оно прямо над головой. И ты ходишь под голубым небом, по зеленой пахучести травы и удивляешься всему. В городе живешь в высотном доме и природа немного нереальна. Выйдешь на балкон, а земля далеко внизу, нужно одеться и выйти на улицу, для этого зайти в лифт и спуститься вниз. А здесь распахни дверь и иди себе, куда хочешь!

Городские гуси живут на картинках и говорят Га-Га. А Маякские гуси важно ходят по лугу, купаются и говорят Кланк –кланк. И коровы не говорят Му=му, а как то вкусно жуют и взглянув на тебя , помотав головой вздыхают. Мол, что тебе сказать, иди не отвлекай и жди вечерней дойки. Эти несоответствия показал мне мой Андрей. Он так старательно подражал и заглядывал мне в глаза, что я поняла в жизни вся живность куда интереснее картиночной. У нас в Маякском будет курятник. И я научу сына собирать куриные яйца. Когда я была маленькой, на каком- то этапе взросления мне разрешили заходить в курятник и собирать из гнезд яйца. Это стало моей обязанностью. Вот берешь корзинку и неспешно, подражая неторопливой маминой походке, идешь в курятник. Внутри всегда несколько курочек, они миролюбиво курлыкнут и вопросительно взглядывают на тебя. Но ты идешь по делу и шествуешь прямиком к гнездам. У наших было четыре гнездышка, и в них всегда было по четыре – пять яичек. Четыре – пять крупных матово-белых жемчужин, с одного конца круглые, а с другого немножко овальные .Ты берешь их в руки, иногда они еще теплые, они как раз целиком помещаются в лодочке твоей ладошки и ты ощущаешь всю хрупкость матовой скорлупки и аккуратно складываешь в корзиночку. Один раз летом с балкона квартиры на девятом этаже, в прохожих бросали яйца. Соседки говорили, что в этом доме получили квартиры работники птицефабрики, и дети не знают цену яйцам. И вот представьте человек на глазах курочек собравший яйца, так хулигански с ними поступает. Я не могу .

Можно бесконечно долго смотреть на бегущую реку, провожать взглядом путешествующие веточки, листочки - слушать ее струящиеся воды; на горящий костер, ворошить тлеющие головёшки, провожать к ночным звездам вспыхивающие и гаснущие в вышине снопы искр и в пляшущих языках пламени угадывать тебе одному понятные послания, сгорающих собранных деревом солнечных лучей. Сначала у костра собравшиеся говорят обо всем понемногу, общий разговор часто прерывается взрывами хохота, и веселье бывает таким заразительным, что улыбаются даже маленькие детки, просто улыбки родителей отражаются на их милых мордашках. Потом начинают петь, и вот наступает момент истины. Момент, из-за которого и все начиналось. Все понемногу утихомирились, все на сегодня рассказали, на завтра планы обсудили, и просто наступило время тишины. Когда все просто сидят и отдыхают. Вокруг все свои, ты их видел на протяжении всего этого долгого солнечного дня, с одним дежурил на кухне, с другим ходил на речку, с третьим просто посекретничал. На лицах отблески догорающего костра и если сейчас окликнуть кого-то, человек с секундной задержкой переведет на тебя взгляд. В глубине глаз неуловимо растает тайна разговора с пламенем, и ты слегка смутившись за свою бестактность, с улыбкой кивнешь.